Название новейшего российского танка т 34. Разделы этой страницы

Большинство экспертов придерживаются мнения, что танк Т-34 был лучшим во Второй мировой войне, он дошел до победы, однако есть и другие мнения. Над созданием этого танка трудился целый штат разработчиков еще до начала Второй мировой войны .

Считается, что история танка т 34 началась с создания опытного танка А-20. С 1931 года на вооружении стали появляться колесно-гусеничные танки типа БТ, они считались быстроходными. После того как был накоплен опыт в боевых действиях, Харьковский паровозостроительный завод получил задание создать проект колесно-гусеничного танка, который будет способен в будущем заменить БТ. По историческим данным проектирование было начато в 1937 году техническим отделом под руководством Кошкина . Предполагалось, что новый танк будет иметь пушку 45 мм и броню толщиной 30 мм. В качестве двигателя предлагался дизельный вариант В-2. Двигатель должен был снизить уязвимость танка и пожароопасность техники. Было также предусмотрено по три ведущих колеса с каждой стороны в связи с заметно увеличенной массой техники. Вес машины стал более 18 тонн, вся конструкция была усложнена.

Прототипы танка Т-34

Производство танкового двигателя начиналось на основе авиационных нефтяных двигателей. Двигатель получил индексацию В-2 в военное время, а в его конструкции было заложено много прогрессивных идей. Был предусмотрен непосредственный впрыск топлива, предусмотрено 4 клапана в каждом цилиндре, литая алюминиевая головка. Двигатель проходил государственные испытания в течение ста часов. Дизельное массовое производство началось в 1939 году на специальном заводе, возглавляемом Кочетковым.

В процессе создания конструкция А-20 показалась слишком сложной, поэтому предполагалось создание чисто гусеничного танка, однако он должен был иметь противоснарядное бронирование. За счет этой идеи снижалась масса танка, что позволило увеличить бронирование. Однако изначально предполагалось создание двух одинаковых по весу машин, чтобы провести равноценное испытание и определить, какой танк лучше.

В мае 1938 года все таки был рассмотрен проект колесно-гусеничного танка, он имел довольно рациональную форму, был создан из катаных броневых листов, имел коническую башню. Однако после рассмотрения было решено создать точно такую модель, однако только на гусеничном ходу. Главное для танка было суметь создать отличную противоснарядную броню. Такие танки уже создавались в 1936 году. Они имели массу 22 тонны, но при этом броня составляла 60 мм. Опытный танк на гусеничном ходу получил название А-32.

Обе модели А-32 и А-20 были полностью подошли к завершению создания в 1938 году. Большинство военных начальников склонялось к версии А-20, считалось, что танк на колесно-гусеничном ходу более эффективен в бою. Однако в рассмотрение проектов вмешался Сталин и приказал начать инициативное строительство двух моделей для того, чтобы проверить их в сравнительных испытаниях.

К разработке обеих моделей было привлечено более ста сотрудников, так как оба танка должны были быть завершены в самые короткие сроки. Все опытные цехи были сведены в один и все сотрудники работали под лучшим разработчиком танков – Кошкиным. В мае были завершены оба проекта. Все танки были представлены на испытания в 1939 году.

Особенности танка А-32

Танк А — 32 имел следующие характеристики:

• очень высокая скорость,
• корпус машины из прокатных листов стали,
• рациональные углы наклона брони,
• 45 мм пушка,
• пулемет ДТ.

В 1939 А — 32 был снова модифицирован. Была усилена броня за счет добавления различных грузов на броню танка, от этого масса машины увеличилась до 24 тонн. Было установлено новое танковое Л-10 орудие, разработанное на кировском заводе. В декабре 1939 года комитетом обороны было принято решение построить несколько испытательных моделей с усиленной броней в 45 мм и с танковым орудием 76 мм.

Именно эта модель и станет знаменитой Т -34, в процессе создания конструкции данной машины особое внимание уделялось упрощению конструкции. В этом очень помогли специалисты Сталинградского тракторного заводы и специалисты технологического бюро. Именно благодаря им и была окончательно разработана модель танка Т-34 для массового производства. Начало производства первых экспериментальных моделей произошло в Харькове зимой 1940 года. 5 марта того же года первые две модели покинули пределы завода и были отправлены на первый свой марш бросок Харьков Москва под чутким контролем М.И. Кошкина.

Начало производства Т-34

17 марта танки были показаны всему руководству Кремля, после чего началось полигонное испытание машин. Танки подвергли полному испытанию брони, обстреляв танки прямой наводкой бронебойными и фугасными снарядами. Летом оба танка были отправлены на полигон по проходимости противотанковых заграждений. После этого машины отправились на свой родной завод в Харьков. 31 марта был одобрено решение ЦК ВКП на серийное производство танка. До конца года планировалось построить около 200 Т-34.

Уже к лету их количество увеличили до пятисот. Производство постоянно тормозилось в связи с плохими рекомендациями и данными специалистов с испытательного полигона, который был добавлен в отчет по испытанием ГАБТУ. В итоге к осени было выпущено только три машины, но после проведенных доработок по замечаниям к новому году успели выпустить еще 113 машин.

После смерти Кошкина начальство ХПЗ А.А.Морозов не только сумел исправить возникшие серьезные проблемы с танком, но и сумел улучшить огневую мощь танка, установив значительно мощную пушку Ф -34 чем Л-11. После этого производство танка существенно увеличилось, за первые шесть месяцев 1941 года было построено 1100 машин. Осенью 1941 ХПЗ был эвакуирован в Нижний Тагил Свердловской области.

Уже в декабре на новом месте были выпущены первые танки Т-34. В связи с военной обстановкой не хватало резины, цветных металлов, чтобы не останавливать производства танков, конструкторы переработали все детали конструкции и существенно смогли сократить количество деталей. В скором времени началась разработка новой машины Т-43.

Танк 34 был большим достижением танкостроения. Конструкция танка была очень надежна, имела очень мощное вооружение надежное бронирование корпуса и башни танка. Самое главное машина была очень динамична.

Видео история создания Т-34

Если у вас возникли вопросы - оставляйте их в комментариях под статьей. Мы или наши посетители с радостью ответим на них

Легендарный Т-34.

Прославленная «тридцатьчетвёрка».

Символ нашей Победы.

Сотни этих танков, вознесённых на пьедестал, стоят по всей стране и половине Европы в качестве памятника Освобождению.

Несколько поколений советских людей выросли, твёрдо зная, что Т-34-это наше всё! «Лучший танк Второй Мировой войны, шедевр мирового танкостроения, на многие десятилетия вперёд определивший генеральный путь его развития», – вот лишь немногие из восторженных отзывов, которыми традиционно награждается Т-34.

Но так ли это на самом деле? Действительно ли «тридцатьчетвёрка» была лучшим танком в мире, или только мы так считаем? В чём секрет популярности этой боевой машины? И чем объяснить чудовищные потери Т-34 в годы войны: недостатками конструкции, низким качеством изготовления или просто неумением воевать?

Новая книга популярного историка – ПЕРВОЕ отечественное исследование боевого применения самого прославленного советского танка, анализ его сильных и слабых сторон, достоинств и недостатков, поражений и побед; рассказ о тех, кто воевал, умирал и побеждал на легендарном Т-34.

Для Советского Союза 1942 год начинался на мажорной ноте. В начале января 1942 года закончилось контрнаступление Красной Армии на западном стратегическом направлении. Враг был отброшен от Москвы на 100– 250 км. В битве за Москву потерпели серьёзное поражение 38 немецких дивизий, при этом особенно тяжёлые потери понесли немецкие танковые соединения, некоторые из которых практически полностью лишились танков.

Так, например, по состоянию на 21 декабря 1941 года в 7-м танковом полку 10-й танковой дивизии осталось 33 боеспособных танка. Впрочем, в других соединениях дела обстояли ещё хуже. В 1-м танковом полку 1-й танковой дивизии на 1 января 1942 года имелся лишь один боеспособный танк, а в 36-м танковом полку 14-й танковой дивизии – пять. Общее же соотношение в танках на советско-германском фронте на 1 января 1942 года составляло 1 588:840 (1,9:1) в нашу пользу.

Приводимые цифры могут удивить читателя. И действительно, к тому, что Красная Армия имела количественное превосходство в танках над Вермахтом накануне войны, все вроде бы уже привыкли. Как привыкли и к тому, что в течение полутора месяцев мы потеряли почти все танки приграничных округов. Кое-что, правда, оставалось в тыловых округах, но это кое-что (примерно 8 тысяч танков) почему-то совсем не учитывалось. Справедливости ради надо сказать, что из этого количества реально боеспособных танков было немного и они в основном были сосредоточены на Дальнем Востоке и в Закавказье. То есть прикрывали потенциально опасные направления. К тому же всё это были боевые машины так называемых «старых типов», заметно уступавшие немецким танкам по своим тактико-техническим характеристикам. Так что вся надежда была только на новое производство. А с ним-то, как утверждается до сих пор в большинстве изданий, дело-де обстояло совсем плохо. Заводы эвакуировались, находились «на колёсах», и товарищ Сталин чуть ли не поштучно лично распределял боевые машины по танковым частям. Самое любопытное, что начало такой трактовке событий положил сам И. В. Сталин, который, выступая 6 ноября 1941 года на торжественном заседании по случаю 24-й годовщины Октябрьской революции, сказал:

«Другая причина временных неудач нашей армии состоит в недостатке у нас танков и отчасти авиации. В современной войне очень трудно бороться пехоте без танков и без достаточного авиационного прикрытия с воздуха. Наша авиация по качеству превосходит немецкую авиацию, а наши славные лётчики покрыли себя славой бесстрашных бойцов. Но самолётов у нас пока ещё меньше, чем у немцев. Наши танки по качеству превосходят немецкие танки, а наши славные танкисты и артиллеристы не раз обращали в бегство хвалёные немецкие войска с их многочисленными танками. Но танков у нас всё же в несколько раз меньше, чем у немцев. В этом секрет временных успехов немецкой армии. Нельзя сказать, что наша танковая промышленность работает плохо и подаёт нашему фронту мало танков. Нет, она работает очень хорошо и вырабатывает немало превосходных танков. Но немцы вырабатывают гораздо больше танков, ибо они имеют теперь в своём распоряжении не только свою танковую промышленность, но и промышленность Чехословакии, Бельгии, Голландии, Франции. Без этого обстоятельства Красная Армия давно разбила бы немецкую армию, которая не идёт в бой без танков и не выдерживает удара наших частей, если у неё нет превосходства в танках».

Только что собранный Т-34 покидает цех завода № 112 «Красное Сормово». Весна 1942 года

С этих-то слов «вождя народов», стремившегося снять с себя ответственность за чудовищный разгром, и началось то нагромождение лжи и фальсификаций, с которым приходится сталкиваться и по сей день. Интересно, сам-то Сталин хоть немного верил в то, что говорил? Отчасти, видимо, да, поскольку вряд ли располагал точными данными о состоянии Панцерваффе и о германском танковом производстве. Что касается последнего, то за 1941 год немецкая промышленность (включая и заводы оккупированной Чехии) произвела 1 859 танков и 540 штурмовых орудий. Если сравнить их с объёмами советского танкового производства то, признаться, берёт оторопь. Только за 2-е полугодие 1941 года с 1 июля по 31 декабря советские заводы изготовили 4 867 танков всех типов! Но, быть может, это были в основном лёгкие танки? Да, действительно, доля лёгких танков была высока – 2 051 машина, или 42%. Но и при этом средних и тяжёлых танков в было выпущено 2 816 единиц, что больше чем в Германии танков и штурмовых орудий за весь 1941 год! Где уж там «в несколько раз меньше, чем у немцев»!

Ну а какую же долю из этого количества составляли танки Т-34? И кто же их выпускал, если все заводы, как утверждалось, были «на колёсах»?

Ещё 25 июня 1941 года вышло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об увеличении выпуска танков KB, Т-34 и Т-50, артиллерийских тягачей и танковых дизелей на III и IV кварталы 1941 г.», в котором была сформулирована задача по созданию танкостроительной промышленности. Заводам № 183 и СТЗ предписывалось свернуть выпуск всей гражданской продукции, приступить к выполнению мобилизационного плана и быть готовыми оказать помощь тем предприятиям, которые будут подключены к выпуску Т-34. 1 июля 1941 года появилось ещё одно постановление, уже Государственного комитета обороны № ГКО-1сс, в соответствии с которым к производству танков Т-34 привлекался горьковский завод «Красное Сормово» (завод № 112 Наркомсудпрома). К выпуску узлов и агрегатов танка, в частности, коробок передач, бортовых фрикционов, бортовых передач, ведущих колёс и опорных катков подключался Харьковский тракторный завод.

С первых дней войны завод № 183 наращивал выпуск танков. Люди работали в две смены по 11 часов, не покидая цеха даже во время начавшихся бомбёжек города. В июле из ворот завода вышли 225 танков, в августе – 250, сентябре – 250, в октябре удалось собрать последние 30 машин. На основании постановления ГКО от 12 сентября 1941 года директор завода Ю. Е. Максарев отдал приказ о немедленной эвакуации предприятия в глубокий тыл. Первый эшелон покинул Харьков 19 сентября и направился на Урал, в Нижний Тагил, на территорию Уральского вагоностроительного завода. На эту же площадку прибыли Московский станкостроительный завод имени С. Орджоникидзе, часть оборудования и сотрудников московских заводов «Красный пролетарий», «Станколит» и др. На основе этих предприятий был образован Уральский танковый завод № 183. Первые 25 танков на новом месте собрали уже в конце декабря из узлов и деталей, привезённых из Харькова.

Осенью 1941 года единственным крупным производителем Т-34 оставался СТЗ. При этом выпуск максимально возможного числа комплектующих постарались развернуть в самом Сталинграде. Броневой прокат поступал с завода «Красный Октябрь», бронекорпуса сваривали на Сталинградской судоверфи (завод № 264), пушки поставлял завод «Баррикады». Короче говоря, в городе организовали практически полный цикл производства танка и его деталей. Выпуск танков неуклонно возрастал. Если в июне и июле СТЗ сдал 86 и 93 танка соответственно, то уже в августе – 155! Максимума в 1941 году производство достигло в сентябре – 165 боевых машин. В октябре военпредам передали только 124 танка. Падение производства было вызвано снижением поставок корпусов и башен с эвакуируемого завода № 183.

Программа выпуска Т-34 на заводе «Красное Сормово» в 1941 году включала 700-750 единиц, но до конца года завод смог изготовить только 173 машины.

Таким образом, в конце 1941-го и первой половине 1942 года выпуск танков Т-34 осуществлялся на трёх заводах: № 183 в Нижнем Тагиле, СТЗ и № 112 «Красное Сормово». Головным считался завод № 183, так же как и его КБ – отдел 520 (в некоторых источниках – ГКБ-34). Предполагалось, что все изменения, вносимые в конструкцию Т-34 другими заводами, будут утверждаться именно здесь. На деле всё выглядело несколько иначе. Незыблемыми оставались только ТТХ танка, в деталях же танки разных заводов-изготовителей существенно отличались.

Так, например, с 25 октября 1941 года на заводе № 112 приступили к изготовлению опытных образцов упрощённых бронекорпусов, без механической обработки кромок листов после газовой резки, с соединением деталей в «четверть» и шиповым соединением лобового листа с бортами и подкрылками.

На чертежах головного завода, поступивших на «Красное Сормово», в задней стенке башни имелся люк, закрываемый съёмным броневым листом с креплением на шести болтах. Люк предназначался для демонтажа в полевых условиях повреждённой пушки. Металлурги завода по своей технологии кормовую стенку башни отливали сплошной, а отверстие под люк вырезалось на фрезерном станке. Вскоре выяснилось, что в съёмном листе при его обстреле из пулемёта возникает вибрация, приводящая к отрыву болтов и срыву его с места. Попытки отказаться от люка предпринимались неоднократно, однако каждый раз возражали представители заказчика. Тогда начальник сектора вооружения А. С. Окунев предложил с помощью двух танковых домкратов поднимать кормовую часть башни. При этом в образовавшееся отверстие между погоном башни и крышей корпуса пушка, снятая с цапф, свободно выкатывалась на крышу корпуса танка. На испытаниях на переднюю кромку крыши корпуса приварили упор, предохранявший башню от сползания во время подъёма. Выпуск таких башен начался на заводе № 112 с 1 марта 1942 года. Военпред А. А. Афанасьев предложил вместо упорной планки на всю ширину крыши корпуса приварить броневой козырёк, который одновременно служил бы упором и защищал от пуль и осколков зазор между торцом башни и крышей корпуса. Позже этот козырёк и отсутствие люка в задней стенке башни стали отличительными чертами сормовских танков.

Из-за потери многих смежников танкостроителям приходилось проявлять чудеса изобретательности. Так, в связи с прекращением поставок из Днепропетровска воздушных баллонов для аварийного запуска двигателя на «Красном Сормове» стали использовать для их изготовления выбракованные по мехобработке корпуса артиллерийских снарядов!

Выкручивались, как могли, и на СТЗ: с августа 1941 года начались перебои с поставкой резины из Ярославля, поэтому с 29 октября все танки Т-34 на СТЗ стали оснащаться литыми опорными катками с внутренней амортизацией. В результате характерной внешней особенностью сталинградских танков стало отсутствие резиновых бандажей на всех опорных катках. Была разработана и новая конструкция трака со спрямлённой беговой дорожкой, позволившая снизить шум при движении машины. Ликвидировали «обрезинку» и на ведущих и направляющих колёсах.

Ещё одной характерной особенностью танков СТЗ стали корпус и башня, изготавливавшиеся по упрощённой технологии, разработанной заводом № 264 по примеру «Красного Сормова». Броневые детали корпуса соединялись между собой в «шип». Традиционные соединения в «замок» и в «четверть» сохранились лишь в соединении верхнего лобового листа корпуса с крышей и днища с нижними листами носа и кормы. В результате значительного сокращения объёма механической обработки деталей цикл сборки корпусов сократился с девяти суток до двух. Что касается башни, то её стали сваривать из листов сырой брони с последующей закалкой уже в собранном виде. При этом совершенно отпала необходимость в правке деталей после закалки и облегчилась подгонка их при сборке «по месту».

Необходимость «выкручиваться» и изменения, внесённые в нецентрализованном порядке, привели к тому, что ухудшилось качество изготовления танков и существенно ограничилась взаимозаменяемость узлов и деталей. Дошло до того, что порой при ремонте не удавалось устанавливать башню одного завода на корпус другого. Но, пожалуй, самый болезненный кризис в конце 1941 – начале 1942 годов был связан с двигателями, а точнее – с их отсутствием.

В середине 1941 года единственным изготовителем этих двигателей для Т-34 оставался харьковский завод № 75. В первые же дни войны поступило распоряжение о развёртывании их производства на ХТЗ. Однако быстро меняющаяся обстановка на фронте заставила изменить эти планы. Двигательное производство ХТЗ перебазировали на СТЗ, где в ноябре 1941 года и начался выпуск дизелей. Но качество их было очень низким. Достаточно сказать, что из 65 собранных к концу месяца двигателей военная приёмка приняла только 25. План производства также не выполнялся, поэтому приходилось устанавливать на Т-34 двигатели В-2В мощностью 300 л.с, предназначавшиеся для тягачей «Ворошиловец». Завод же № 75 в это время находился «на колёсах» – шла его эвакуация на Урал. Отсутствие дизелей пришлось компенсировать за счёт установки карбюраторных моторов М-17.

Этот вопрос начали прорабатывать на заводе № 183 ещё в июне 1941 года. Работы форсировали после постановления СНК СССР от 16 сентября 1941 года «О установке двигателя М-17 в танк Т-34». Спустя пять дней всю документацию передали на СТЗ и завод № 112.

На СТЗ в 1941 году двигателями М-17 были оснащены 209 машин, в январе-марте 1942-го – 364. Правда, на 95 танках, выпущенных в марте, двигатели М-17 в первой декаде апреля заменили на В-2 производства СТЗ.

Программа выпуска Т-34 на заводе «Красное Сормово» в 1941 году включала 700-750 единиц, но до конца года завод смог изготовить только 173 машины, из них 156 с моторами М-17. В 1942 году заводские цехи покинули ещё 540 «тридцатьчетвёрок» с карбюраторными двигателями.

Важно отметить, что все использовавшиеся на Т-34 двигатели М-17Т и М-17Ф были не новые, все они нуждались в ремонте, но и после него работали ненадёжно, часто не развивали паспортную мощность. Всё это приводило к тому, что из-за технических неисправностей из строя выходило больше танков, чем от воздействия противника (на 1 апреля 1942 года, например, в действующей армии имелось 1 642 исправных и 2 409 неисправных танков всех типов, в то время как наши боевые потери за март составили только 467 танков).

Столь подробный рассказ о производственных проблемах понадобился для того, чтобы понять, насколько ненадёжной машиной была «тридцатьчетвёрка» в конце 1941 – начале 1942 года. Если летом 1941 года высокие тактико-технические характеристики танка не удавалось реализовать из-за элементарной неподготовленности экипажей и отчасти из-за конструктивных недостатков, то зимой 1941/1942 года они не реализовывались в основном из-за низкой технической надёжности, плохого качества узлов, агрегатов и сборки танка в целом. Впрочем, и конструктивные недостатки так и остались на своём месте. И неудивительно – в первой половине 1942 года конструкторам было просто не до этого. Заводам нужно было «гнать» план, а КБ – обеспечивать конструкторское сопровождение серийного производства. Ну а танков требовалось много – и для того, чтобы восполнять потери, и для того, чтобы формировать новые соединения.

В феврале 1942 года началось формирование большого количества отдельных танковых бригад типа «С», то есть сокращённого двухбатальонного состава по 46 танков в каждой. Причём в отличие от 1941 года, когда большинство бригад формировалось на основе уже имевшихся соединений – танковых дивизий, в 1942 году практически все они формировались заново. Иным был и темп формирования: если в 1941 году формировалось по 8 бригад и 8 батальонов в месяц, то в 1942 году планировалось формировать по 40 бригад в месяц.

С марта 1942 года началось формирование первых четырёх танковых корпусов, которые имели в своём составе две танковые (с середины апреля – три) и мотострелковую бригады. По этому штату в корпусе имелось 5 603 человека и 100 танков (20 KB, 40 Т-34 и 40 Т-60). При этом в создаваемых соединениях совершенно не предусматривалось иметь артиллерийских частей, инженерно-сапёрных, разведывательных подразделений, а также своего корпусного тыла. Управление корпуса фактически представляло собой небольшую группу офицеров, предназначавшихся для координации боевых действий бригад в бою.

Боевое крещение танковые корпуса получили в мае 1942 года, когда наиболее серьёзные по своей напряжённости и результатам события развернулись на харьковском направлении. Советским войскам была поставлена задача разгромить харьковскую группировку противника и овладеть Харьковом. Планом наступательной операции предусматривалось нанесение двух ударов по сходящимся направлениям: одного из района южнее Волчанска и другого – с Барвенковского выступа в общем направлении на Харьков. Главный удар предполагалось нанести с Барвенковского выступа, обращённого в сторону врага, силами 6-й армии генерала А. М. Городнянского и армейской группы генерала Л. В. Бобкина. Второй удар (вспомогательный) наносился из района Волчанска силами 28-й армии генерала Д. И. Рябышева и частью сил соседних с ней соединений 21-й и 38-й армий. Этой группе войск предстояло наступать в обход Харькова с севера и северо-запада.

В свою очередь, немецкое командование в целях создания более благоприятных условий для летнего наступления на юго-западном направлении в конце апреля – начале мая приступило к подготовке операции по ликвидации Барвенковского выступа. Эта операция, получившая название «Фридрикус I», должна была осуществляться наступлением 6-й полевой армии генерала Паулюса из района севернее Балаклеи и армейской группы «Клейст» (1-я танковая и 17-я армии) из районов Славянска, Краматорска и западнее в общем направлении через Барвенково на Изюм. Таким образом, в районе Харькова к наступательным действиям готовились войска обеих сторон.

К началу наступления советское командование сосредоточило довольно сильную танковую группировку, в составе которой было три танковых корпуса (21, 22 и 23-й) и девять отдельных танковых бригад (5, 6, 7, 10, 37, 38, 42, 87 и 90-я), в которых насчитывалось 925 танков (из них 358 – Т-34). Отдельные танковые бригады были включены в ударные группировки и использовались для непосредственной поддержки пехоты стрелковых дивизий первого эшелона. 22-й танковый корпус был придан 38-й армии. Командующий армией решил использовать корпус децентрализованно, придав его бригады стрелковым дивизиям.

21-й и 23-й танковые корпуса составляли подвижную группу Юго-Западного фронта. Её планировалось ввести в прорыв в полосе наступления 6-й армии с задачей развить удар в общем направлении на Люботин и во взаимодействии с соединениями 3-го кавалерийского корпуса завершить окружение харьковской группировки противника. 21-й танковый корпус генерала Г. И. Кузьмина должен был развивать наступление в направлении на Змиев и на пятый-шестой день операции овладеть районом Люботина. К этому же времени 23-й танковый корпус генерала Е. Г. Пушкина должен был выйти в район Валков.

Все танковые части и соединения, привлекавшиеся к операции, имели довольно пёстрый состав, что хорошо видно на примере 22-го танкового корпуса. На вооружении его бригад состояли танки шести типов. При этом две бригады танков Т-34 вообще не имели, а самыми распространёнными машинами были английские «Матильды» и «Валентайны».

Наступление войск ударных группировок Юго-Западного фронта началось утром 12 мая после часовой артиллерийской и авиационной подготовки. Стрелковые дивизии северной ударной группировки при поддержке танковых бригад за три дня упорных боёв продвинулись в районе Волчанска на 10– 25 км. Однако результаты первых дней не были своевременно использованы. Силы наступающих частей 21, 28 и 38-й армий истощились, резервов для развития удара не оказалось, и поэтому темп их продвижения резко снизился. Более того, противник, подтянув резервы – 3-ю и 23-ю танковые и 71-ю пехотную дивизии, сумел остановить продвижение наших войск южнее Волчанска и 13 мая нанёс контрудар во фланг наступавшим войскам 38-й армии. В течение этого дня все бригады 22-го танкового корпуса вступили в бой с немецкой группировкой, насчитывавшей более 130 танков. В результате 13-я танковая и 133-я бригады потеряли все свои танки, подбив при этом, по докладам командиров, около 65 вражеских боевых машин. 36-я танковая бригада, потеряв 37 танков и подбив при этом 40 танков противника (!), отошла к населённому пункту Непокрытая. В итоге этих боёв вплоть до 17 мая танковые части активныхбоевых действий не вели. А занимались восстановлением материальной части.

Войска южной ударной группировки, перешедшие в наступление с Барвенковского выступа, к исходу первого дня прорвали главную полосу обороны противника и продвинулись на 12– 15 км. В последующие два дня фронт прорыва был расширен до 55 км, а глубина прорыва достигала 25– 50 км. Сопротивление вражеских войск начало заметно ослабевать. Создались благоприятные условия для ввода в прорыв подвижной группы. Стремительный и мощный удар двух танковых корпусов, имевших в своём составе около 300 танков, мог оказаться весьма эффективным. Однако этого сделано не было.

Командование 6-й армии, ожидая более выгодной обстановки, решило ввести подвижные войска в прорыв с выходом стрелковых дивизий на рубеж реки Берестовая, до которой ещё оставалось пройти с боем 15 км. 15 и 16 мая танковые корпуса в ночных условиях выдвигались к указанному рубежу. Утром 17 мая, на шестой день операции, после захвата плацдарма на Берестовой, обогнали боевые порядки пехоты и приступили к выполнению задач. Но благоприятный момент был упущен. Отказ от использования подвижных войск 14-15 мая для наращивания удара стрелковых соединений отрицательно повлиял на развитие операции. Противник успел за это время подтянуть резервы и организовать оборону на тыловых рубежах. Преодолевая всё возрастающее сопротивление врага, танковые корпуса 18 мая достигли железной дороги Харьков – Красноград. Но к этому времени тяжёлая обстановка сложилась на южном фасе Барвенковского выступа. 17 мая сильная группировка противника, неожиданно перейдя в наступление, прорвала оборону 9-й армии Южного фронта и, развивая удар на север и северо-восток, вышла на коммуникации наших войск, находившихся на Барвенковском выступе, отрезав их от переправ через реку Северский Донец. Несмотря на это, войска Юго-Западного фронта ещё два дня тщетно пытались пробиться к Харькову. Только 19 мая они перешли к обороне, но было уже поздно. 20 мая немцы, воспользовавшись тем, что северная советская группировка истощила свои силы и прекратила активные действия, перебросили с этого участка фронта на северный фас Барвенковского выступа 3-ю и 23-ю танковые дивизии, которые, прорвав оборону советских войск, к вечеру 20 мая вышли в район Петровской и Красного Лимана, а к концу дня 22 мая завершили окружение советских войск на Барвенковском выступе.

С 23 мая в штабе Юго-Западного фронта стали разрабатывать планы спасения окружённой группировки. Для этой цели, например, в составе Южного фронта был создан сводный танковый корпус. Первоначально в его состав вошли 3-я (8 KB, 9 Т-34 и 9 Т-60) и 15-я (20 Т-34 и 9 Т-60) танковая бригады. Полноценного штаба у корпуса не было, для управления войсками использовались остатки штаба 121-й танковой бригады. Впрочем, в таком составе корпус просуществовал недолго. К 25 мая 3-ю танковую бригаду из него изъяли, включив вместо неё 64-ю (22 «Матильды», 1 «Валентайн» и 21 Т-60) и 114-ю (4 МЗс и 21 Т-60) танковые бригады и 92-й (8 Т-34 и 12 Т-60) отдельный танковый батальон. В таком составе корпус 25 мая перешёл в наступление. Противник встретил атаку танков сильным артиллерийским огнём и беспрерывными ударами с воздуха. К вечеру 25 мая танковые бригады с боем заняли Чепель. В течение этого дня танковые бригады уничтожили 19 немецких танков, 8 противотанковых пушек и до двух рот пехоты. Собственные потери корпуса составили 29 танков, из них – 5 Т-34 15-й танковой бригады. На следующий день наступление возобновилось, но уже безуспешно. За этот день, уничтожив четыре вражеских танка и два орудия, корпус потерял 14 боевых машин, из них 10 Т-34. Но усилия сводного корпуса не пропали даром.

В районе Чепеля 26 мая прорвалась из окружения крупная группа бойцов и командиров 6-й и 57-й армий. Все оставшиеся в кольце окружения танки были объединены в танковую группу генерал-майора Г. И. Кузьмина. Она состояла из остатков 5-й гвардейской, 7, 37, 38 и 43-й танковых бригад и 21-го и 23-го танковых корпусов. Группе была поставлена задача – прорвать оборону противника и вывести окружённые части в направлении Лозовенька – Садки – Чепель. По воспоминаниям очевидцев, в районе Лозовеньки приготовилась к прорыву группа из 60 танков. Танки построили клином, в голове которого поставили наиболее опытную и боеспособную 5-ю гвардейскую танковую бригаду, имевшую 14 танков (1 KB, 7 Т-34 и 6 Т-60). На броню машин положили раненых. Пехоту разместили внутри клина и предупредили, чтобы пехотинцы бежали вслед за танками, так как ни перегруппировок, ни остановок не будет. Из 22 тысяч человек, пошедших на прорыв, из окружения вышли 5 тысяч и 5 танков 5-й гвардейской танковой бригады (4 Т-34 и 1 Т-60).

Также в течение 26 мая прорвали кольцо окружения и вышли к своим танкисты 23-го танкового корпуса во главе с его командиром Героем Советского Союза генерал-майором танковых войск Е. Пушкиным. При этом они вывели из окружения большую группу военнослужащих 6-й и 57-й армий.

К моменту завершения боёв в котле 31 мая из окружения вышли 27 тыс. человек. Это была настоящая катастрофа. По советским данным в окружение попали 207 047 человек, 652 танка, 1 646 орудий и 3 278 миномётов. Однако в документах отмечалось, что «установить потери вооружения и техники из-за отсутствия документов по ряду соединений и частей, не представляется возможным». По немецким данным, во время боёв под Харьковом они взяли в плен 239 036 человек, уничтожили и захватили 1 249 танков, 2 026 орудий и 540 самолётов.

Вот что говорилось о действиях советских танковых частей в докладе о действиях в Харьковской операции 3-й танковой дивизии Вермахта: «…несмотря на все недостатки и слабую организованность частей РККА, их танки конструктивно не уступают нашим. Индивидуальная подготовка танковых экипажей также очень хороша. Русский лейтенант-танкист, захваченный в плен в одном из боёв под Харьковом, заявил на допросе, что их танковые войска по всем параметрам превосходят наши. Также в Красной Армии уже известно о применении нами кумулятивных танковых снарядов.

Из-за того, что большинство русских танков не радиофицировано, они не могут должным образом организовать массированные атаки против наших танков. Обычно сначала появляются четыре машины головного дозора, а затем остальные танки – один за одним. Видимо, этой же причиной обусловлена нелюбовь экипажей русских танков к обстрелам из любых видов оружия, даже из тех, что неспособно причинить им какой-либо вред. Не всегда адекватно оценивая опасность, при отсутствии дополнительной информации по радиосвязи, русские танкисты стараются всячески избежать столкновений, уворачиваются, отступают от огня из 37– и 50-мм противотанковой пушки, а также из 50-мм танковой пушки KwK L/42.

Прекрасно понимая, что наши прорывы в глубину советской обороны во многом связаны с продвижением длинных колонн танков и бронетранспортёров, русские очень часто успешно тормозили наше продвижение, располагая 2-3 засадные позиции танков Т-34 на командных высотах. Хорошо замаскированные, они не были видны до открытия огня, а также не были доступны для обстрела с флангов».

Первый опыт боевого применения танковых корпусов весной 1942 года показал, что новые соединения не обладали необходимой оперативно-тактической самостоятельностью при ведении боевых действий, а в вопросах боевого и тылового обеспечения находились в полной зависимости от армий и фронтов. Всё это отрицательно сказывалось на результатах их боевых действий.

В июле 1942 года в штат корпуса был включён дивизион «катюш», насчитывавший 8 установок БМ-13, разведывательный и мотоциклетный батальоны. Несколько позже в корпус были включены две подвижные ремонтные базы, а также рота подвоза ГСМ для обеспечения второй заправкой топлива и масла.

Одновременно с формированием танковых корпусов в мае-июне 1942 начали создаваться танковые армии – 3-я (командующий – генерал А. И. Лизюков) и 5-я (командующий – генерал П. Л. Романенко). Первоначально боевой состав танковых армий определялся директивами на их формирование и был неодинаковым. Так, в состав 3-й танковой армии вошли два танковых корпуса, три стрелковые дивизии, две отдельные танковые бригады, артиллерийский полк и полк «катюш», в состав 5-й – два танковых корпуса, кавалерийский корпус, шесть стрелковых дивизий, отдельная танковая бригада, отдельный мотоциклетный полк, два отдельных танковых батальона. В конце июля 1942 года на Сталинградском фронте с использованием полевых управлений 38-й и 28-й армий были созданы соответственно 1-я и 4-я танковые армии, которые примерно через месяц были расформированы.

В результате тяжёлых поражений, которые потерпела Красная Армия в мае-июне 1942 года, обстановка на советско-германском фронте изменилась в пользу противника. Немцам удалось значительно улучшить положение своих войск и создать выгодные условия для проведения «главной операции» на юге Восточного фронта.

В 10 часов утра 28 июня 1942 года Вермахт начал генеральное наступление на Восточном фронте. К исходу дня оборона советских войск на стыке 13-й и 40-й армий была прорвана. К 30 июня немецкие войска расширили прорыв до 40 км по фронту и продвинулись на 35– 40 км в глубину обороны наших войск.

28 июня Ставка усилила Брянский фронт 4-м и 24-м танковыми корпусами Юго-Западного фронта. К участку прорыва выдвигался также 17-й танковый корпус из резерва Ставки ВГК и 1-й и 16-й танковые корпуса из резерва фронта. Советское командование предполагало, что контрудар этих корпусов должен остановить немецкое наступление.

Однако быстрое изменение обстановки не позволило осуществить этот замысел. Корпуса не успевали в срок прибыть в указанные районы и вводились в бой неодновременно, управление ими не было организовано, командиры действовали по своему усмотрению, боялись оторваться от пехоты. Не были организованы артиллерийская поддержка и взаимодействие с авиацией.

Подобная картина имела место и на уровне подразделений. Вот что вспоминал об этих днях бывший командир 109-й танковой бригады 16-го танкового корпуса В. С. Архипов: «21 июня наш корпус был выдвинут с рубежа реки Олым ближе к фронту, на рубеж реки Кшень. А 28 июня командир корпуса генерал-майор М. И. Павелкин вызвал к себе командиров бригад, сообщил, что противник продвигается к реке Кшень. Мы получили боевую задачу и двинулись навстречу немецким танковым и моторизованным дивизиям.

До 30 июня бой вели 107-я и 164-я танковые бригады, а наша 109-я находилась во втором эшелоне корпуса. Но в этот день обстановка резко осложнилась. Противник форсировал реку Кшень и овладел Новым Посёлком. Командир корпуса приказал мне выделить танковую роту, чтобы поддержать контратаку стрелков 15-й мотобригады. Танки лейтенанта Бегунского ворвались в посёлок, но были вынуждены с потерями отойти. Это случилось вечером, а утром 1 июля не помогла уже и атака Нового Посёлка всем 310-м батальоном. Комбат майор И. В. Смирнов докладывал по рации:

– Зацепился за окраину, веду огонь с места…

– Почему не прорвался к мосту?

– Четыре машины потерял. Лейтенант Садыков со своими орлами прорвался было к мосту, да его оттеснили. Там немецких танков – за каждым плетнём по две башни торчат. Как грибы после дождика.

Иван Васильевич не преувеличивал. И разведка наблюдением, и опросы пленных подтверждали, что на плацдарме сосредоточилось много немецких танков – до полка. И когда на следующий день, 2 июля, командир корпуса приказал наконец ввести в бой и 309-й танковый батальон майора Василия Ивановича Землякова, было уже поздно – противник, овладевший плацдармом у Нового Посёлка, имел двухкратное превосходство в танках и ещё большее в пехоте и артиллерии. Нашу атаку гитлеровцы встретили контратакой, в которой участвовало 80 танков и множество бронетранспортёров.

Этот эпизод запомнился мне особенно крепко из-за многочисленных неиспользованных нами возможностей. Вместо того чтобы сбить противника с плацдарма ударом танкового кулака, мы пытались столкнуть его пальцем. В первый день бросили против 20 немецких танков и двух батальонов автоматчиков, овладевших Новым Посёлком, примерно столько же стрелков, но вдвое меньше танков. На второй день – 20 наших танков против 40-50 фашистских и так далее. Противник, наращивая свои силы, опережал нас, и если в первый день боя за плацдарм мы имели общее превосходство в танках, но не использовали его в атаках, то к четвёртому дню, к 3 июля, это превосходство перешло уже к противнику. Вот что значит потеря драгоценного времени, вот что значит применение танков с оглядкой, с дроблением танковых бригад и батальонов для «закрытия брешей».

В результате подобных действий и 16-й, и все остальные танковые корпуса были поистине «измочалены», так и не сумев остановить противника. К 13 июля в 16-м танковом корпусе из 181 танка осталось 45, и лишь 20 из них были боеспособны. Из 88 «тридцатьчетвёрок» корпуса в строю осталось только 6 боевых машин. За четыре дня боёв 17-й танковый корпус потерял 132 танка из 179 (все KB, 62 Т-34 из 88, 47 Т-60 из 68).

К исходу 2 июля противник продвинулся на глубину 60– 80 км. Его подвижные соединения вышли к железной дороге Касторное – Старый Оскол и охватили с севера левофланговые дивизии 40-й армии, продолжавшие вести бои на главной полосе обороны.

К этому времени осложнилась обстановка на правом крыле Юго-Западного фронта. Утром 30 июня ударная группировка 6-й немецкой армии перешла в наступление и прорвала оборону соединений 21-й и 28-й армий. Развивая успех на северо-восток, основные силы 6-й немецкой армии к исходу 2 июля продвинулись на глубину до 80 км и вышли в районы Старого Оскола и Волоконовки, тем самым значительно ухудшив положение советских войск на воронежском направлении. Часть соединений 40-й и 21-й армий Брянского фронта оказалась в окружении.

4 июля соединения 4-й танковой армии генерала Гота вышли на подступы к Воронежу. В течение двух последующих дней немецкие войска захватили плацдарм на левом берегу Дона и в тот же день овладели большей частью города. 10 дней шли ожесточённые бои на улицах западной части Воронежа. Однако дальнейшее продвижение противника было остановлено организованным сопротивлением советских войск.

6 июля 5-я советская танковая армия нанесла контрудар южнее Ельца по флангу армейской группы «Вейхс». Командующий армией генерал-майор А. И. Лизюков решил, не ожидая прибытия всех корпусов, начать 6 июля боевые действия только одним 7-м танковым корпусом. Остальные вводились в бой по мере подхода: 11-й танковый – 7 июля, а 2-й танковый – 10 июля. Поэтому добиться существенных результатов наши войска не смогли. Однако это заставило немецкое командование повернуть на север 24-й танковый корпус и три пехотные дивизии и тем самым ослабить удар на Воронеж. Активными действиями советские войска сорвали и попытку врага расширить прорыв к северу от Воронежа, вдоль Дона. 4-я немецкая танковая армия, завязнув в этих боях, утратила запланированный темп продвижения. Но и 5-я танковая армия понесла в этих боях серьёзные потери. На 6 июля в её составе насчитывался 641 танк (83 KB, 228 Т-34, 88 МК-II «Матильда» и 242 Т-60), а 17 июля осталось только 158 (26 KB, 98 Т-34, 37 «Матильд» и 139 Т-60).

К середине июля прорыв советско-германского фронта на юге достиг по глубине 150– 400 км. Под ударами немецких армий советские войска отошли к Воронежу, оставили Донбасс и богатые сельскохозяйственные районы правобережья Дона. Немецким войскам удалось выйти в большую излучину Дона, захватить важный стратегический пункт – Ростов, форсировать Дон в его нижнем течении и создать непосредственную угрозу Сталинграду и Северному Кавказу. Советскому руководству стал окончательно ясен замысел гитлеровского командования: ударом на Сталинград перехватить Волгу и, отрезав весь юг от центральных районов страны, бросить все силы на захват Кавказа и кавказской нефти.

На рассвете 23 июля северная ударная группировка врага превосходящими силами начала наступление против правофланговых дивизий 62-й армии. С первых же минут борьба приобрела ожесточённый характер. К исходу второго дня боёв немцы прорвали фронт. Чтобы не допустить дальнейшего продвижения прорвавшейся группировки противника, командующий Сталинградским фронтом генерал В. Н. Гордов принял решение нанести по ней удар 13-м танковым корпусом и остановить её. Утром 24 июля 13-й танковый корпус (74 танка Т-34 и 49 Т-70) перешёл в наступление. Организованный наспех контрудар не дал ощутимого результата. Противник отбил все атаки и через двое суток подвижными частями вышел к Дону севернее Калача.

25 июля, бросив в атаку сразу около 100 танков, перешла в наступление южная группировка противника. К исходу дня немцам удалось прорвать фронт. Создавалась серьёзная угроза охвата с юга всей 62-й армии. Вечером 26 июля советское командование решило нанести контрудар силами не до конца сформированных 1-й и 4-й танковых армий, а также частью сил 21, 62 и 64-й армий по войскам противника, прорвавшимся к Дону. В войсках, участвовавших в нанесении контрудара, имелось до 550 танков.

К исходу 26 июля обстановка сложилась так, что требовалось быстрое нанесение контрудара, чтобы не допустить форсирования немцами реки Дон. Поэтому командование фронтом было вынуждено вводить в бой соединения танковых армий по мере их выдвижения и развёртывания на правом берегу Дона. Так, 28-й танковый корпус был введён в бой 27 июля, а 23-й – лишь 30 июля и только одной бригадой. 22-й танковый корпус 4-й танковой армии смог переправиться через Дон только к концу дня 28 июля и вступить в бой на следующий день. В целом для этих боёв были характерны самостоятельные действия танковых частей и подразделений. Стрелковые части, действовавшие совместно с танками, упорство в бою не проявляли и при первом же огневом воздействии противника приостанавливали наступление, оставляя танки в одиночестве. Наступавшие танковые части слабо поддерживались артиллерией и авиацией, при этом, немецкая авиация постоянно «висела» в воздухе. С обеих сторон определяющую роль в сражении играли подвижные части и подразделения. Они маневрировали, пытаясь обойти и окружить друг друга. Фронта, в классическом понимании этого слова, уже не существовало. Группы танков сражались в бескрайней степи, как эскадры кораблей на море, с боем добиваясь более выгодных позиций, загоняя противника в ловушки и засады, цепляясь на несколько часов или дней за населённые пункты, а затем покидая их. Ожесточённые бои в большой излучине Дона продолжались до 8 августа. Наступление прорвавшихся в тыл 62-й армии войск противника было остановлено, а окружённая группировка наших войск – деблокирована. Но ликвидировать вышедшую к Дону группировку врага и восстановить фронт 62-й армии не удалось. Однако и немецкому командованию не удалось осуществить свои планы по окружению частей Красной Армии на западном берегу Дона, не удалось немцам и переправиться через Дон. Вместо быстрого прорыва на восток, к Волге, войска 6-й армии были вынуждены втянуться в затяжные бои, а затем и перейти к обороне для перегруппировки сил и пополнения.

В связи с этим 4-я немецкая танковая армия была повёрнута на сталинградское направление и 1 августа включена в состав группы армий «Б». Армия получила задачу нанести удар вдоль дороги Тихорецк – Сталинград и оказать тем самым помощь 6-й армии в овладении городом. 6 августа немецкие танки вышли на рубеж Абганерово – оз. Цаца – разъезд «74-й км» и двинулись к станции Тингута. Для ликвидации вклинившейся вражеской группировки 64-я армия нанесла 9 августа контрудар силами 13-го танкового корпуса. Противник был остановлен в 30 км от Сталинграда.

Несмотря на сопротивление советских войск 6-й немецкой армии всё же удалось форсировать Дон и к исходу 22 августа захватить на его левом берегу в районе Песковатки плацдарм шириной 45 км. Здесь противник сосредоточил шесть дивизий, из них одну танковую и две моторизованные (всего 250-300 танков), несколько тяжёлых артиллерийских дивизионов. 23 августа немецкая группировка при мощной поддержке авиации прорвала фронт на стыке 4-й танковой и 62-й армий. Задержать противника на среднем обводе не удалось. К 16.00 передовые части 16-й танковой и 3-й моторизованной дивизий 14-го танкового корпуса Вермахта вышли к Волге в районе Посёлка Рынок. В результате Сталинградский фронт был разрезан на две части узким 8-километровым коридором.

Вечером 23 августа 16-я танковая дивизия предприняла попытку с ходу ворваться в Сталинград с севера. Однако немецкие танки были остановлены девушками-зенитчицами 1077-го зенитно-артиллерийского полка. По танкам они стрелять не умели, они просто легли под них, не покинув позиций и ценой своих жизней задержав немцев на полчаса. За то время, пока немецкие танки давили зенитки и их расчёты, к реке Сухая Мечетка в 800– 1 000 м севернее Сталинградского тракторного завода вышли истребительный и учебный танковые батальоны. Оборону усилили несколько десятков вновь изготовленных и отремонтированных на СТЗ танков Т-34. Их экипажи составили рабочие сборочного и сдаточного цехов. Со склада были взяты 1 500 пулемётов ДТ. В ночь на 24 августа на северной окраине города занял позиции и 282-й стрелковый полк войск НКВД. Несмотря на яростные атаки, предпринятые противником в течение 23-25 августа, прорвать нашу оборону ему не удалось, и фронт на реке Сухая Мечетка стабилизировался.

Когда начались бои непосредственно в Сталинграде, тракторозаводцы ремонтировали танки непосредственно на переднем крае или увозили их на завод и через несколько часов возвращали экипажам. За период с 23 августа по 13 сентября 1942 года (до момента прекращения выпуска танков) было собрано и отремонтировано 200 танков Т-34. Кроме того, обороняющим город войскам для оборудования огневых точек было передано 170 башен танка Т-34 с орудиями и пулемётами.

К середине ноября 1942 года советские войска занимали выгодное охватывающее положение по отношению к основной группировке немецких войск, действовавшей в районе Сталинграда. Решающая роль в проведении операции «Уран» – контрнаступлении Красной Армии в районе Сталинграда,– безусловно, отводилась танковым и механизированным войскам.

В танковые войска Юго-Западного фронта входили 5-я танковая армия, 4-й танковый корпус и три танковых полка. В составе войск Сталинградского фронта находились 4-й механизированный и 13-й танковый корпуса, восемь отдельных танковых бригад (13, 56, 84, 90, 235, 236, 254 и 6-я гвардейская) и три отдельных танковых батальона. Донской фронт имел 16-й танковый корпус и четыре отдельные танковые бригады (9, 10, 58 и 121-ю). Всего в составе этих трёх фронтов насчитывалось 979 танков, из которых более 80% находились на Юго-Западном и Сталинградском фронтах.

19 ноября 1942 года в первые два часа наступления советские войска на участках прорыва вклинились во вражескую оборону на 2– 3 км. Вначале наступающие советские войска встретили относительно слабое сопротивление ошеломлённых мощной артподготовкой румынских частей. Однако по мере продвижения сопротивление возрастало, а темп продвижения наших войск падал. Чтобы быстрее завершить прорыв главной полосы обороны противника, командующий Юго-Западным фронтом решил ввести в сражение 1-й и 26-й танковые корпуса 5-й танковой армии и 4-й танковый корпус 21-й армии. Между 12 и 13 ч. танковые корпуса пошли в атаку. Вместе со стрелковыми соединениями они завершили прорыв обороны 3-й румынской армии и вышли на оперативный простор.

Особенно успешно действовали 26-й танковый корпус генерала А. Г. Родина и 4-й танковый корпус генерала А. Г. Кравченко, прошедшие с боями 20– 35 км. 4-й танковый корпус к исходу дня захватил Манойлин, а 26-й танковый корпус на рассвете 20 ноября подошёл к Перелазовскому. Успех боя у Перелазовского обеспечили быстрота и смелый манёвр во фланг и тыл обороняющемуся противнику, умелые действия разведывательных подразделений. Командир корпуса заблаговременно получил данные о противнике и организации обороны румынских войск на подступах к Перелазовскому и поэтому решил овладеть этим населённым пунктом с ходу. 157-я танковая бригада подполковника А. С. Шевцова стремительно атаковала противника с фронта, а 14-я мотострелковая бригада, которой командовал подполковник Г. Н. Филиппов, начала обходить Перелазовский с востока и запада. Удар был настолько внезапным и сильным, что ошеломлённые румыны начали большими группами сдаваться в плен. В Перелазовском был разгромлен находившийся там штаб 5-го румынского армейского корпуса.

26-й танковый корпус стремительно продвигался к Калачу. Своевременный выход его частей в тыл врага во многом зависел от быстрого захвата в этом районе переправ через Дон. Для их захвата был сформирован передовой отряд в составе двух мотострелковых рот 14-й мотострелковой бригады, пяти танков 157-й танковой бригады и бронемашин 15-го отдельного разведывательного батальона. Командование этим отрядом было возложено на командира 14-й мотострелковой бригады подполковника Г. Н. Филиппова.

За несколько часов до рассвета 22 ноября отряд приступил к выполнению боевой задачи. При подходе к Калачу выяснилось, что мост через Дон у города взорван. Тогда местный житель Гусев повёл отряд к другому мосту, находившемуся северо-западнее города. Казалось бы, действовать нужно как можно более незаметно, но пьяный воздух «блицкрига» уже ударил в головы советским танкистам. Нагло, не скрываясь, с зажжёнными фарами отряд вышел к мосту. Охрана моста приняла открыто движущиеся танки за свои. В короткой схватке наши бойцы уничтожили охрану и заняли круговую оборону. Попытки врага, стремившегося уничтожить горстку отважных советских воинов и вернуть переправу, успеха не имели. К вечеру к мосту с боем прорвались танки 19-й танковой бригады подполковника Н. М. Филиппенко. Успех передового отряда был закреплён. Захват исправного моста обеспечил быстрое преодоление реки Дон соединениями 26-го и подошедшего затем 4-го танковых корпусов.

Операция на окружение вражеской группировки достигла кульминационного момента 23 ноября, когда 45-я танковая бригада полковника П. К. Жидкова из 4-го танкового корпуса стремительным броском вышла к Советскому и соединилась с 36-й механизированной бригадой подполковника М. И.Родионова из 4-го механизированного корпуса. Подвижные соединения Юго-Западного и Сталинградского фронтов, выйдя в район Калач – Советский – Мариновка, завершили оперативное окружение вражеской группировки. В котле оказались 20 немецких, две румынские дивизии и более 160 отдельных частей, входивших в состав 6-й и частично 4-й танковой армий.

Целью этой книги не является описание всех боевых действий с участием советских танковых войск в годы Великой Отечественной войны. А именно это придётся сделать, если описывать все боевые действия с участием танков Т-34. Не составляя в 1942 году большинства в танковом парке Красной Армии, они тем не менее состояли на вооружении почти всех танковых частей и соединений. Год 1942-й оказался для Т-34 годом трудным. Причём трудным во всех отношениях. За 1942 год было изготовлено 12 527 танков Т-34. Для сравнения – германская промышленность произвела за этот год 4 126 танков всех типов. Соотношение весьма показательное не с точки зрения, кто больше произвёл, а с точки зрения кто лучше использовал. По бездарности применения 1942 год можно считать для Т-34 наиболее трудным. Непростым он выдался и с точки зрения качества боевых машин. Пожалуй, никогда до и никогда после рейтинг «тридцатьчетвёрки» не опускался так низко. Качество изготовления танков было настолько плохим, что стало серьёзно сказываться на боеспособности танков и танковых частей. Именно в 1942 году в основном отмечались многочисленные отказы танкистов идти в бой на Т-34. Экипажи портили исправные танки как могли. Впрочем, и без этого порядка 50% парка «тридцатьчетвёрок» постоянно нуждались в ремонте. Причём отнюдь не по причине боевых повреждений! И всё это на фоне утраты превосходства над немецкими танками в огневой мощи и отчасти в бронезащите. Скандал был неминуем, и он разразился…

T-34 (разг. «три?дцатьчетвёрка») - советский средний танк периода Великой Отечественной войны, выпускался серийно с 1940 года, был основным танком РККА до первой половины 1944 годa, когда на смену ему пришёл танк модификации Т-34-85. Самый массовый средний танк Второй мировой войны.

Танк Т-34 (образца 1940 года)

Разработан конструкторским бюро танкового отдела Харьковского завода № 183 под руководством М. И. Кошкина. Успешность проекта была предопределена применением новейшего, высокоэкономичного дизель-мотора авиационного типа: В-2, благодаря которому, средний-толстобронный Т-34 унаследовал от лёгкого-тонкобронированного БТ необычайно высокую удельную мощность (отношение мощности двигателя к боевой массе) обеспечившей в течение всей Второй мировой войны абсолютное превосходство танка Т-34 в проходимости, маневренности, подвижности, а также весовой резерв для модернизации с учётом накапливаемого опыта боевого применения. С 1942 по 1945 годы основное крупносерийное производство Т-34 было развёрнуто на мощных машиностроительных заводах Урала и Сибири, и продолжалось в послевоенные годы. Ведущим заводом по модифицированию Т-34 являлся Уральский танковый завод № 183. Последняя модификация (Т-34-85) состоит на вооружении некоторых стран и по сей день.

Танк Т-34 оказал огромное влияние на исход войны и на дальнейшее развитие мирового танкостроения. Благодаря совокупности своих боевых качеств Т-34 был признан многими специалистами и военными экспертами одним из лучших танков Второй мировой войны. При его создании советским конструкторам удалось найти оптимальное соотношение между основными боевыми, тактическими, баллистическими, эксплуатационными, ходовыми и технологическими характеристиками.

Танк Т-34 является самым известным советским танком и одним из самых узнаваемых символов Второй мировой войны.До настоящего времени сохранилось большое количество этих танков различных модификаций в виде памятников и музейных экспонатов.

Броневой корпус и башня

Броневой корпус Т-34 - сварной, собиравшийся из катаных плит и листов гомогенной стали марки МЗ-2 (И8-С), толщиной 13, 16, 40 и 45 мм, после сборки подвергавшихся поверхностной закалке. Броневая защита танка противоснарядная, равнопрочная, выполненная с рациональными углами наклона. Лобовая часть состояла из сходящихся клином броневых плит толщиной 45 мм: верхней, расположенной под углом в 60° к вертикали и нижней, расположенной под углом в 53°. Между собой верхняя и нижняя лобовые бронеплиты соединялись при помощи балки. Борта корпуса в нижней своей части располагались вертикально и имели толщину в 45 мм. Верхняя часть бортов, в районе надгусеничных полок, состояла из 40-мм броневых плит, расположенных под углом в 40°. Кормовая часть собиралась из двух сходившихся клином 40-мм броневых плит: верхней, расположенной под углом в 47° и нижней, расположенной под углом в 45°. Крыша танка в районе моторно-трансмиссионного отделения собиралась из 16-мм броневых листов, а в районе подбашенной коробки имела толщину в 20 мм. Днище танка имело толщину 13 мм под моторно-трансмиссионным отделением и 16 мм в лобовой части, также небольшой участок кормовой оконечности днища состоял из 40-мм бронеплиты.
На Т-34 образца 1943 года толщина верхней кормовой бронеплиты была увеличена с 40 до 45 мм, а толщина днища в лобовой части - с 16 до 20 мм. Также корпуса танков могли иметь незначительные различия, зависевшие от завода-производителя, так на машинах, выпущенных Сталинградской судоверфью в 1942 году, верхний лобовой лист приваривался к бортовым соединением в шип, вместо обычно использовавшегося соединения встык.
Башня Т-34 - двухместная, близкой к шестигранной в плане формы, с кормовой нишей. В зависимости от завода-производителя и года выпуска, на танк могли устанавливаться башни различной конструкции. На Т-34 первых выпусков устанавливалась сварная башня из катаных плит и листов. Стенки башни выполнялись из 45-мм броневых плит, расположенных под углом в 30°, лоб башни представлял собой 45-мм, изогнутую в форме половины цилиндра, плиту с вырезами под установку орудия, пулемёта и прицела. Крыша башни состояла из 15-мм броневого листа, изогнутого под углом от 0° до 6° к горизонтали, днище кормовой ниши - горизонтальный 13-мм бронелист. Хотя другие типы башен также собирались при помощи сварки, именно башни первоначального типа известны в литературе под названием «сварных».
Вскоре после начала серийного выпуска Т-34, уже к концу 1940 года, в производство была запущена также литая башня. Стенки такой башни отливались целиком, а состоявшая по-прежнему из катаных броневых листов крыша - приваривалась к ней. Поскольку литая броня при равной толщине с катаной обладает меньшей снарядостойкостью, для сохранения защиты на прежнем уровне толщина стенок была увеличена до 52 мм. В остальном литые башни были по конструкции идентичны сварным. Производство литых башен к Т-34 продолжалось параллельно со сварными вплоть до окончания его выпуска.
Ещё одним, менее распространённым типом башни стала штампованная, выпускавшаяся УЗТМ с 1942 года. Верхняя часть такой башни изготавливалась целиком, за исключением маски орудия, штамповкой из 45-мм листа. Существенных отличий от сварных или литых башен штампованная не имела, однако внешне башни такого типа легко отличимы по скруглённым верхним граням. Всего на момент прекращения выпуска Т-34 на УЗТМ 1 марта 1944 года было выпущено, по разным данным, 2050 или 2062 башни этого типа.
C 1942-1943 года перешли на производство башен улучшенной формы, отличавшейся большей шириной, меньшим наклоном бортов и кормы и близкой к правильному шестиугольнику формой в плане. Из-за характерной формы, такие башни были известны как «шестигранные» или «башни-гайки». Новая башня отличалась несколько бо?льшим внутренним объёмом, но всё равно оставалась тесной и по-прежнему двухместной. Ещё одним существенным изменением стало введение к 1943 году командирской башенки цилиндрической формы, устанавливавшейся на крыше башни. Однако поскольку командир танка был занят обслуживанием орудия, башенка оказалась для него практически бесполезной и повсеместного распространения не получила.

Вооружение

Основным вооружением Т-34 ранних выпусков (1940 - начала 1941 года) являлась 76-мм пушка образца 1938/39 годов (Л-11). Длина ствола орудия - 30,5 калибров / 2324 мм, начальная скорость бронебойного снаряда - 612 м/с. С февраля - марта 1941 года она была заменена на 76-мм пушку образца 1940 г. (Ф-34). Длина ствола этого орудия равнялась 41,5 калибрам / 3162 мм, а начальная скорость бронебойного снаряда - 662 м/с. Практическая скорострельность орудий в боевых условиях составляла порядка 1-2 выстрелов в минуту.
Орудие устанавливалось на цапфах в лобовой части башни, в спаренной с пулемётом установке. Вертикальная наводка, для Л-11 в пределах?5…+25°, для Ф-34 в пределах?5°30?…+26°48?, осуществлялась при помощи винтового механизма, горизонтальная наводка - исключительно поворотом башни. Для наведения на цель на танках с пушкой Л-11 использовались телескопический прицел ТОД-6 и перископический панорамный прицел ПТ-6. На танках с пушкой Ф-34 ранних выпусков использовались телескопический ТОД-7 прицел и перископический панорамный ПТ-7, впоследствии заменённые на телескопический ТМФД-7, имевший поле зрения 15° и увеличение в 2,5? и перископический панорамный ПТ-4-7, обеспечивавший поле зрения в 26° при том же увеличении, но отличавшийся меньшей точностью из-за погрешностей, вносимых механизмом связи между прицелом и орудием. С 1943 года на Ф-34 устанавливался также боковой уровень для ведения огня с закрытых позиций.
Оба орудия использовали один ассортимент боеприпасов: унитарные выстрелы к 76-мм дивизионной пушке образца 1902/30 годов и 76-мм полковой пушке образца 1927 года. Боекомплект орудия на Т-34 выпуска 1940-1942 годов состоял из 77 выстрелов, размещавшихся в чемоданах на полу боевого отделения и в укладках на его стенках. На Т-34 выпуска 1942-1944 года с «улучшенной башней», боекомплект был увеличен до 100 выстрелов. В боекомплект могли входить выстрелы с калиберными, подкалиберными бронебойными, осколочно-фугасными, шрапнельными и картечными снарядами. Подкалиберные снаряды из-за наличия в них карбида вольфрама были на протяжении всей войны в дефиците и в боекомплект линейных танков включались лишь при наличии вероятности отражения танковых атак.

Двигатель и трансмиссия

На всех модификациях Т-34 устанавливался V-образный 12-цилиндровый четырёхтактный дизельный двигатель жидкостного охлаждения модели В-2-34, разработанный под руководством Челпана Константина Фёдоровича. Максимальная мощность двигателя - 500 л. с. при 1800 об/мин, номинальная - 450 л. с. при 1750 об/мин, эксплуатационная - 400 л. с. при 1700 об/мин. Однако из-за нехватки двигателей В-2, 1201 из выпущенных в 1941-1942 годах Т-34 были оснащены карбюраторными авиационными моторами М-17Т или М-17Ф той же мощности.
Для очистки поступающего в двигатель воздуха на Т-34 выпуска 1940-1941 годов применялся воздухоочиститель типа «Помон», отличавшийся чрезвычайно ненадёжной работой. С 1942 года он был сменён двумя воздухоочистителями типа «Циклон», значительно повысившими надёжность работы двигательной установки. Два трубчатых радиатора системы охлаждения двигателя устанавливались по обе стороны от него. Внутренние топливные баки на Т-34 располагались по бортам корпуса, в промежутках между кожухами пружин подвески. Танки ранних выпусков имели шесть внутренних баков общей ёмкостью 460 л, на машинах поздних выпусков число внутренних баков было доведено до восьми, а их общая ёмкость - до 540 л. Общая ёмкость четырёх наружных бортовых топливных баков на ранних машинах составляла 134 л, на Т-34 выпуска 1942 года они были заменены двумя кормовыми аналогичной ёмкости, а на танках поздних выпусков - двумя, а затем тремя цилиндрическими бортовыми баками ёмкостью 90 л каждый.
В состав трансмиссии Т-34 образца 1940 года входили:
многодисковый главный фрикцион сухого трения (сталь по стали);
механическая трёхходовая четырёхступенчатая (4+1) коробка передач;
механизм поворота, состоявший из бортовых многодисковых фрикционов сухого трения (сталь по стали) и бортовых ленточных тормозов с обшивкой феродо;
одноступенчатые бортовые передачи.
С конца 1942 года на Т-34 устанавливалась новая пятиступенчатая коробка передач с постоянным зацеплением шестерён, была также усовершенствована конструкция главного фрикциона.
Т-34-57 Выпущенная осенью 1941 года в г. Клин серия Т-34 с 57-мм танковой пушкой имела отличия и в двигательной установке. Вместо дизеля был установлен карбюраторный двигатель М-17 (лицензионный BMW-VI) Сведений о разнице маневренных качеств с «дизельными» модификациями нет.

Начальный этап долгого пути к признанию машины лучшим танком второй мировой войны

В рамках газетной статьи подробно осветить всю танка Т-34 невозможно. Имеет смысл лишь кратко остановиться на ее главных, так сказать, этапных моментах. Одним из них, безусловно, являются создание этой машины и боевой дебют тридцатьчетверки в огне сражений 1941 года. Биография Т-34 началась 13 октября 1937-го. В этот день Автобронетанковое управление (АБТУ) РККА выдало КБ завода № 183 в Харькове тактико-технические требования на разработку новой боевой машины - колесно-гусеничного танка БТ-20. Его проект и макет год спустя были рассмотрены комиссией АБТУ. Она утвердила проект, но при этом обязала КБ и завод разработать и изготовить один колесно-гусеничный танк с 45-мм пушкой и два гусеничных танка с 76-мм пушками. Таким образом, вопреки расхожему мнению никакой инициативы завода-изготовителя по созданию чисто гусеничного танка не было, а имелся четко сформулированный заказ военного ведомства.

ПЛАНИРОВАЛИ 2800, ПОЛУЧИЛИ 1225

В октябре 1938 года завод представил чертежи и макеты двух разработанных согласно решению комиссии АБТУ вариантов: колесно-гусеничного А-20 и гусеничного А-20Г, которые были рассмотрены Главным военным советом РККА 9 и 10 декабря 1938 года. Рассмотрение их Комитетом обороны СССР в свою очередь состоялось 27 февраля 1939 года. Оба проекта были утверждены, а заводу предложили изготовить и испытать опытные образцы танков А-20 и А-32 (такой индекс к тому времени получил А-20Г).

К маю 1939 года опытные образцы новых танков изготовили в металле. До июля обе машины проходили в Харькове заводские испытания, а с 17 июля по 23 августа - полигонные. 23 сентября на полигоне в Кубинке состоялся показ танковой техники руководству Красной армии. По результатам испытаний и показа было высказано мнение, что танк А-32, имевший запас по увеличению массы, целесообразно защитить более мощной 45-мм броней, соответственно повысив прочность отдельных деталей.

Впрочем, в это время в опытном цехе завода № 183 уже велась сборка двух таких танков, получивших заводской индекс А-34. Одновременно в течение октября-ноября проходили испытания танка А-32, догруженного до 24 тонн металлическими болванками. 19 декабря 1939 года догруженный танк А-32 и был принят на вооружение Красной армии под индексом Т-34.

Первая производственная программа на 1940 год предусматривала выпуск 150 танков. Однако этот показатель вскоре был увеличен до 600 боевых машин. План на 1941 год предписывал выпустить 1800 Т-34 на заводе № 183 и 1000 - на СТЗ. Однако ни то, ни другое задание выполнить не удалось. За первое полугодие 1941 года военпреды на заводе № 183 приняли 816 танков Т-34, на СТЗ - 294. Таким образом, оба завода к 1 июля 1941 года сдали армии 1225 танков, причем 58 из них в июне еще находились на территории предприятий в ожидании отправки в войска.

Слева направо: А-8 (БТ-7М), А-20, Т-34 обр. 1940 г. с пушкой Л-11, Т-34 обр.

НУЖНО ЛИ СБЕРЕГАТЬ МОТОРЕСУРС?

Первые серийные Т-34 поступили в танковые соединения РККА поздней осенью 1940 года. Однако плановая боевая учеба началась лишь весной 1941-го. К сожалению, на освоении нового танка самым негативным образом сказались многочисленные реорганизации танковых войск, проводившиеся в течение двух предвоенных лет.

Весь последний предвоенный год тянулись бесконечные переформирования: одни соединения развертывались, другие ликвидировались, в состав танковых войск передавались части из других родов войск и т. д. Все это сопровождалось перемещением частей и соединений из одних мест дислокации в другие.

К началу Великой Отечественной войны относительно боеспособными были только те девять мехкорпусов, к формированию которых приступили летом 1940-го. Но и в них организация боевой учебы в ряде случаев оставляла желать лучшего. Широко практиковалась порочная по своей сути система «сбережения моторесурса техники», при которой экипажи занимались боевой подготовкой на изношенных до предела машинах учебно-боевого парка. При этом новая, более совершенная и зачастую существенно отличавшаяся от танков ранних выпусков боевая техника находилась на хранении в боксах.

Было уже мало толку от использования танков БТ-2 для обучения экипажей БТ-7, но этот процесс превращался в полный абсурд, когда в ходе подготовки механиков-водителей для Т-34 новобранцев сажали на старенькие Т-26. Например, к 1 декабря 1940 года в танковых частях Красной армии имелось всего 37 тридцатьчетверок. Естественно, такое количество не могло обеспечить нормального обучения танкистов. К тому же по соображениям секретности руководства службы по Т-34 в некоторых танковых частях не выдавали на руки не только членам экипажей, но даже командирам подразделений. Стоит ли удивляться, что, например, 11 мая 1941 года штаб 3-го механизированного корпуса Прибалтийского Особого военного округа запросил у завода-изготовителя документацию по ремонту и помощь специалистов, так как треть тридцатьчетверок оказалась выведена из строя во время учебных занятий. Расследование показало, что у всех танков из-за неправильной эксплуатации были сожжены главные фрикционы. 23 мая 1941 года в 6-м механизированном корпусе Западного Особого военного округа нуждались в серьезном ремонте пять Т-34. Причина - по халатности (или по элементарному незнанию) танки заправили бензином.

К 1 июня 1941 года в западных военных округах имелось уже 832 тридцатьчетверки, но из этого количества эксплуатировалось только 38 машин! В результате до начала войны для танков Т-34 удалось подготовить не более 150 экипажей.

ПРИЧИНА НЕ В КОЛИЧЕСТВЕ...

Существуют расхождения в количественной оценке парка тридцатьчетверок, находившихся на 22 июня в приграничных военных округах. Наиболее часто встречается число 967. Однако количество танков (да и не только танков) того или иного типа на день начала войны никто не считал. Сводки по наличию боевых машин в войсках подавались на первое число каждого месяца. Как уже упоминалось, на 1 июня 1941 года в западных приграничных ВО (Ленинградском, Прибалтийском Особом, Западном Особом, Киевском Особом и Одесском) имелось 832 танка Т-34. Еще 68 - в частях тыловых округов (Московском, Харьковском и Орловском). Разница между 967 и 832 составляет 135 боевых машин (в некоторых источниках встречается число 138), которые вполне могли поступить в приграничные округа в течение июня.

К началу войны в западных приграничных округах дислоцировалось 19 механизированных корпусов, насчитывавших 10 394 танка всех типов (по другим данным - 11 000). С учетом боевых машин, имевшихся в составе некоторых стрелковых, кавалерийских и отдельных танковых частей, этот показатель возрастает до 12 782 единиц (по данным на 1 июня). Танки Т-34 от этого числа составляли всего 7,5%. Вроде бы немного. Однако к 22 июня 1941 года Германия и ее союзники развернули против нашей западной границы 4753 танка и штурмовых орудия. Только 1405 из них были средние Pz.III и Pz.IV, так что 967 тридцатьчетверок (не будем забывать и о 504 тяжелых КВ) представляли собой грозную силу. Точнее - могли представлять. Но по указанным выше причинам в танковых частях до войны не освоили в достаточной степени вождение боевых машин, а сокращенные нормы боеприпасов не позволили полностью отработать стрельбу из танков, оснащенных новыми артсистемами. Общая обеспеченность мехкорпусов 76-мм танковыми выстрелами не превышала 12%, а в отдельных соединениях была еще ниже.

Неудачная дислокация танковых частей и соединений, недоукомплектованность их личным составом и материальной частью, недостаточная подготовка экипажей новых танков, нехватка запчастей и ремонтно-эвакуационных средств резко снизили боеспособность механизированных корпусов. В ходе продолжительных маршей выходили из строя не только старые машины, но и новенькие Т-34. По вине неопытных механиков-водителей, а также по причине так и не устраненных заводами-изготовителями конструктивных недостатков «горели» главные и бортовые фрикционы, ломались коробки передач и т. д. Устранить многие поломки на месте не представлялось возможным из-за практически полного отсутствия запасных частей. Войскам катастрофически не хватало эвакуационных средств. Тракторами мехкорпуса были обеспечены в среднем на 44%, включая машины, использовавшиеся в качестве артиллерийских тягачей. Но даже там, где тягачи имелись, они не всегда могли помочь.

Основным эвакуационным средством в танковых частях Красной армии были челябинские сельскохозяйственные тракторы «Сталинец» С-60 и С-65 с тягой на крюке немногим более 4 тонн. Они вполне справлялись с буксировкой поврежденных легких танков Т-26 и БТ, но при попытке сдвинуть с места 26-тонные Т-34 в буквальном смысле слова вставали на дыбы. Здесь уже требовалось «запрягать» два, а то и три трактора, что не всегда было возможно.

ШЕДЕВРАМИ НЕ РОЖДАЮТСЯ

Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что боевая эффективность тридцатьчетверки в 1941 году снижалась не только из-за недостаточной подготовки личного состава или плохой организации боевых действий. В полном объеме сказались и недостатки в конструкции танка, многие из которых были выявлены еще в ходе предвоенных испытаний.

Традиционно считается, что Т-34 - это шедевр мирового танкостроения. Однако шедевром он стал не сразу, а только к концу войны. Применительно же к 1941 году можно говорить об этом танке в значительной мере как о сырой, недоведенной конструкции. Не случайно в начале 1941 года ГАБТУ прекратило приемку тридцатьчетверок, потребовав от изготовителей устранить все недостатки. Руководству завода № 183 и наркомата удалось «продавить» возобновление выпуска танков с сокращенным до 1000 км гарантийным пробегом.

За совершенную форму корпуса и башни, заимствованную у легкого А-20 без каких-либо габаритных изменений, пришлось заплатить снижением забронированного объема, который у Т-34 был наименьшим по сравнению с остальными средними танками Второй мировой. Обтекаемая, красивая внешне, даже элегантная башня тридцатьчетверки оказалась слишком мала для размещения артсистемы 76-мм калибра. Доставшаяся по наследству от А-20, она изначально предназначалась для установки 45-мм пушки. Таким же, как у А-20, остался и диаметр башенного погона в свету - 1420 мм, всего на 100 мм больше, чем у легкого танка БТ-7.

Ограниченный объем башни не позволил разместить в ней третьего члена экипажа, и наводчик орудия совмещал свои обязанности с обязанностями командира танка, а порой и командира подразделения. Приходилось выбирать: или вести огонь, или руководить боем. Теснота башни и боевого отделения в целом существенно уменьшали все достоинства мощной 76-мм пушки, обслуживать которую было просто неудобно. Крайне неудачно в вертикальных кассетах-чемоданах размещался боекомплект, что затрудняло доступ к снарядам и снижало скорострельность.

Еще в 1940 году был отмечен и такой существенный недостаток танка, как неудачное размещение приборов наблюдения и их низкое качество. Так, например, смотровой прибор кругового обзора устанавливался справа, сзади от командира танка, в крышке башенного люка. Ограниченный сектор обзора, полная невозможность наблюдения в остальном секторе, а также неудобное положение головы при наблюдении делали смотровой прибор совершенно непригодным к работе. Неудобно располагались и приборы наблюдения в бортах башни. В бою все это приводило к потере зрительной связи между машинами и несвоевременному обнаружению противника.

Важное и неоспоримое достоинство Т-34 - применение мощного и экономичного дизельного двигателя. Но он в танке работал в крайне перенапряженном режиме, в частности из-за системы воздухоподачи и воздухоочистки. Крайне неудачная конструкция воздухоочистителя способствовала быстрому выходу двигателя из строя. Так, например, во время испытаний тридцатьчетверки в США в 1942 году это произошло после 343 км пробега. В мотор набилось слишком много грязи и пыли, что привело к аварии. В результате поршни и цилиндры разрушились до такой степени, что их невозможно было отремонтировать!

Самой большой проблемой Т-34 долгое время оставалась коробка передач с так называемыми надвижными шестернями. Осуществить переключение передач в движении с ее помощью было нелегким делом. Мешала этому процессу и не слишком удачная конструкция главного фрикциона, который почти никогда не выключался полностью. При невыключенном же главном фрикционе «воткнуть» нужную передачу удавалось только очень опытным механикам-водителям.

Суммируя вышесказанное, можно сделать вывод, что в 1941 году основными недостатками танка Т-34 были теснота боевого отделения, плохая оптика и неработоспособные или почти неработоспособные двигатель и трансмиссия. Судя по огромным потерям и большому количеству брошенных танков, недостатки Т-34 в 1941 году взяли верх над его достоинствами.

ПЕРВЫЕ УСПЕХИ

Тем более ценен нам каждый факт успешного применения тридцатьчетверок в то трудное время. Большинство таких боевых эпизодов относится к битве за Москву. Следует особо отметить, что в отличие от летних боев 1941 года с их прямолинейной тактикой массирования танков операции танковых соединений и частей Красной армии в этот период носили исключительно маневренный характер. Танковые бригады своими контратаками расстраивали боевые порядки противника, действовавшего в основном вдоль дорог, и вытесняли его на бездорожье. Здесь-то впервые начало сказываться преимущество Т-34 в проходимости над немецкими боевыми машинами.

В битве за Москву советские командиры-танкисты впервые применили принцип так называемой подвижной обороны на широком фронте - 15-20 км на бригаду. О действиях одной из бригад - 18-й танковой - можно судить по следующему отчету: «Бригада начала формироваться 5 сентября 1941 года в городе Владимире Ивановской области (Владимирская область образована в августе 1944 года. - Ред.). Формирование закончено к 4 октября. На фронт прибыла 7-8 октября, действовала в районе Уварово - Можайск.

В бой вступила 9 октября, имея в составе танкового полка: Т-34 - 29, БТ-7 - 3, БТ-5 - 24, БТ-2 - 5, Т-26 - 1, БА - 7. В боях 9-10 октября бригадой уничтожены 10 танков, 2 ПТО, до 400 солдат противника. Свои потери составили 10 танков подбитыми и сожженными и два ПТО на тягачах».

Куда более эмоционально описал события тех дней начальник политотдела бригады старший батальонный комиссар Захаров: «9.10.1941 г. 18-я танковая бригада в составе танкового полка и мотострелкового батальона вступила во встречный бой с частями противника, усиленными танками и мотопехотой, состоящей из эсэсовцев (из моторизованной дивизии СС «Рейх». - Прим. автора). В этом бою танкисты и мотопехота бригады с артиллеристами 509-го артполка уничтожили до 400 вражеских солдат и офицеров, 10 танков, 4 противотанковых орудия, 2 минометные батареи, несколько бронемашин...

Гусеницы наших танков, когда они вернулись из боя, были буквально забиты клочьями амуниции, останками физически истребленных фашистских выродков...»

Еще одну отличившуюся в битве за Москву танковую бригаду - 4-ю (с 11 ноября 1941 года - 1-я гвардейская) сформировали в сентябре 1941 года в Сталинграде, включив в ее состав 49 машин (из них 16 - Т-34 производства СТЗ). Это соединение под командованием Михаила Катукова успешно сражалось под Орлом и Мценском против 2-й немецкой танковой группы генерала Гейнца Гудериана. В бригаде была хорошо организована разведка, умело применялась маскировка. За восемь дней боев соединение шесть раз меняло позиции, его воины подбили 133 танка, две бронемашины, семь тяжелых орудий, 15 тягачей, девять самолетов, уничтожили зенитную батарею и много другой боевой техники противника. Действия 4-й танковой бригады являются блестящим примером ведения активной обороны в условиях значительного превосходства противника в силах и средствах.

САМЫЙ РЕЗУЛЬТАТИВНЫЙ

Именно так действовал командир отдельной танковой группы старший лейтенант Дмитрий Лавриненко, отражая 6 октября 1941 года атаку немецких танков в районе Нарышкино - Первый Воин. Вражеские танки, смяв нашу противотанковую оборону, прорвались к позициям 4-й бригады и начали «утюжить» окопы мотострелков. Четыре тридцатьчетверки Лавриненко выскочили из леса наперерез противнику и открыли огонь. Немцы никак не ожидали появления советских боевых машин. После того как загорелись шесть Pz.III, они остановились, а затем начали отходить. Танки Лавриненко исчезли так же внезапно, как и появились, но уже через несколько минут показались левее из-за пригорка и вновь открыли прицельный огонь. В результате нескольких подобных стремительных атак на поле боя осталось 15 подбитых немецких танков. Наша группа потерь не имела.

О 27-летнем старшем лейтенанте Дмитрии Лавриненко следует сказать особо. Он участвовал в 28 боях. Три танка Т-34, на которых он воевал, сгорели. В день своей гибели, 17 декабря 1941 года, под Волоколамском Лавриненко подбил 52-й по счету танк противника и стал самым результативным советским танкистом периода Второй мировой войны. Но звание Героя Советского Союза ему тогда так и не присвоили. 22 декабря 1941 года он был награжден орденом Ленина посмертно.

В послевоенные годы эту вопиющую несправедливость пытались устранить маршал Михаил Катуков и генерал армии Дмитрий Лелюшенко, но только спустя 50 лет они смогли преодолеть чиновничью рутину. Указом президента СССР от 5 мая 1990 года за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, Лавриненко Дмитрию Федоровичу было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно. Его родственникам вручили орден Ленина и медаль «Золотая Звезда» (№ 11615). Именем Героя названы школа № 28 в станице Бесстрашная, улицы в родной станице, в Волоколамске и Краснодаре.

Говоря о боевой деятельности Дмитрия Лавриненко, хотелось бы обратить внимание читателя на тактику, которую он применял. В целом она укладывалась в рамки той тактики, которую использовала 4-я танковая бригада, - сочетание действий из засад с короткими внезапными атаками ударной группы при хорошо поставленной разведке.

Все имеющиеся в наличии описания боев с участием Лавриненко свидетельствуют, что прежде чем обрушиться на противника, он внимательно изучал местность. Это позволяло и правильно выбрать направление атаки, и определиться с последующими действиями. Используя преимущество Т-34 перед немецкими танками в проходимости в условиях осенней распутицы, Лавриненко активно и уверенно маневрировал на поле боя, скрываясь за складками местности. Сменив позицию, он вновь атаковал уже с нового направления, создавая у противника впечатление о наличии у русских нескольких групп танков.

При этом, по свидетельству сослуживцев, артиллерийский огонь из танка Лавриненко вел мастерски. Но даже будучи метким стрелком, он стремился на максимальной скорости сблизиться с противником на дистанцию 150-400 м и бить наверняка.

Суммируя все это, можно утверждать, что Дмитрий Лавриненко, с одной стороны, был хорошим, хладнокровным тактиком, а с другой - принимал во внимание как недостатки тридцатьчетверки, так и ее достоинства, что и позволяло ему добиваться успеха.